Канадская писательница Маргарет Этвуд однажды спросила у своего друга, почему мужчины чувствуют угрозу со стороны женщин. Он ответил: «Они боятся, что женщины будут смеяться над ними». Затем она спросила группу женщин, почему они чувствуют угрозу со стороны мужчин. Они ответили: «Мы боимся быть убитыми».
Каждые 10 минут женщину или девочку убивает её интимный партнёр или родственник. Это — данные последнего отчёта UN-Women, который рассматривает эти преступления как фемицид.
Чем является фемицид, откуда взялся этот термин и не притянут ли он за уши — рассказывает Лена, феминистка и авторка блога для женщин.
Что такое фемицид
Впервые этот термин употребила Диана Рассел — американская радикальная феминистка второй волны — в 1976 году на Международном трибунале по преступлениям против женщин в Брюсселе. Она определила фемицид как убийства мужчинaми женщин только из-за того, что они женщины.
С тех пор понятие неоднократно уточнялось и трактовалось по-разному. При этом различные организации, например, ООН, ВОЗ, сходятся в главной мысли о том, что фемицид — это умышленное убийство женщин и девочек по половому признаку.
Однако общепринятого во всём мире определения фемицида пока что нет*. А это важно — ведь чтобы фиксировать такие случаи, собирать статистику, разрабатывать законы и называть вещи своими именами, нужно понимать, что считать фемицидом. Пока такого определения нет, само явление часто остаётся незамеченным и безнаказанным.
* Фемицид сложно описать одним универсальным определением, потому что женщин убивают в самых разных контекстах. Поэтому и существует множество классификаций — они помогают показать всю сложность и масштаб проблемы.
Если хочется углубиться в эту тему, то разные варианты классификаций предлагают Диана Рассел и Джилл Рэдфорд в книге «Фемицид. Политика убийства женщин», а также Европейский институт гендерного равенства (EIGE). На сайте Femicid.net и в книге Любавы Малышевой можно найти ещё более подробную схему и перечень случаев, не относящихся к фемициду.Иногда за убийства женщин ответственны не только отдельные люди, но и государство — когда оно бездействует, игнорирует проблему или отказывает в защите жертв. В испаноязычных странах для этого даже существует отдельное слово — феминицид* (feminicidio). Но в этой статье я буду использовать общий термин фемицид, имея в виду и такие ситуации тоже.
* Диана Рассел и другие исследовательницы считали, что отдельное слово только запутывает: в самом понятии «фемицид» уже есть идея о том, что государство закрывает глаза на такие преступления. Однако испаноязычный мир настойчиво использует это различие, и его невозможно игнорировать. Почему термина «убийство» недостаточно?
Потому что фемицид — это не просто убийство женщины, это убийство в системе, где женщина не воспринимается как полноценный человек. Это не отдельные, редкие или «случайные» преступления, а логичный результат устройства общества, где действует патриархат.
Этот термин важен, потому что ломает привычку воспринимать убийства женщин как «семейные драмы» или «трагические инциденты» и выводит тему в поле политики и прав человека.
Фемицид не существует в вакууме — он существует внутри тысячелетней патриархальной системы, где мужчины традиционно стремятся к власти и контролю всех сфер жизни: политической, экономической, социальной и культурной. В таких отношениях насилие становится инструментом подчинения, а фемицид — крайней формой «наказания» за непослушание.
Патриархат воспитывает мужчин и женщин по-разному: мужественность конструируется на активности, доминировании и агрессивности, а женственность — пассивности и подчинении. И что ещё более важно — женщина определяется как собственность мужчины, что автоматически наделяет мужчину негласным правом решать, что с ней будет.
Как писала Лиз Келли, насилие совершают не все мужчины и не против всех женщин, но каждая женщина живёт в страхе, что это может с ней случиться со стороны потенциально любого мужчины.
«Но мужчин убивают гораздо чаще, чем женщин»
Да, но убивают другие мужчины. Большинство убийств, совершаемых женщинами, совершаются в целях самообороны или на почве длительного и систематического домашнего насилия. Однако из-за отсутствия действенного законодательства против домашнего насилия такие случаи часто не рассматриваются как самооборона, и женщин осуждают за убийство. Беларусь — не исключение. Бывшие политзаключённые рассказывают, что в тюрьмах часто встречали женщин, осуждённых за убийство, и почти всегда за этим стояло одно — защита от насилия.
В 2005 году вышел доклад Women in an Insecure World, где исследовательницы подсчитали, что в мире «пропало без вести» 200 миллионов женщин и девочек. Учтя гендерное распределение рождаемости, они пришли к выводу: этих женщин убили или дали умереть просто потому, что они женщины. В это число входят жертвы селективных абортов*, детоубийств, «убийств чести»**, сексуализированного насилия, домашнего насилия, а также женщины, умершие от отсутствия еды, медицинской помощи, ставшие жертвами торговли людьми и военных конфликтов.
Именно поэтому фемицид называют молчаливым геноцидом. Ему не объявляют войны, его жертвам не воздвигают памятники, про них не снимают фильмы.
* Селективные аборты — это прерывания беременности не по медицинским показаниям, а из-за пола или предполагаемых особенностей ребёнка. Так, например, девочек абортируют чаще, чем мальчиков.
** «Убийства чести» — это убийства женщин их родственниками или партнёрами под предлогом «восстановления семейной чести», якобы утерянной из-за поведения женщины (например, отказа от брака, развода, «подозрения» в измене или просто несоответствия гендерным ожиданиям).
Причины фемицида: почему убивают женщин
Корень всех причин — патриархат. Но чтобы осознать его влияние, важно показать, как он воплощается в реальности: в нормах, законах, культуре и насилии, которое кажется «обычным». Как писалось выше, патриархат контролирует все сферы общественной жизни, нормализуя тем самым и насилие в отношении женщин.
Уничижительные выражения про женщин (мизогинные слюры*) вроде «милф», «тёлок», «шл*х», «шутки» об изнасиловании (привет Ване Усовичу), романтизация сцен насилия в кино и сериалах, порноиндустрия, проституция, виктимблейминг. Всё это — от, казалось бы, безобидного «юмора» до откровенной пропаганды насилия — формирует культуру, в которой фемицид не случайность, а закономерность. Лучше всего эту логику иллюстрирует пирамида фемицида.
* Слюр — слова, цель которых оскорбить или унизить человека по признаку расы, национальности, гендера, сексуальной ориентации, религии и других демографических признаков. Мизогинный слюр — слова, направленные на унижение женщин. 
Женщины овеществляются и расчеловечиваются, что дает право на контроль. Мачистская* культура поощряет и одобряет насилие как способ решения проблем.
* Мачизм — агрессивная маскулинность, сопровождающаяся чувством превосходства над окружающими.
По всей имеющейся статистике, дом — самое небезопасное место для женщин. В 60% женщин и девочек убивают именно партнёры или близкие члены семьи. Несмотря на то что согласно патриархату место женщины — в доме, именно он оказывается самым смертоносным для женщин.
Порноиндустрия и проституция распространяют и романтизируют насильственные практики и нормализуют саму идею покупки женщины как товара. Из-за этого жертвам всей секс-индустрии уделяется не так много внимания, потому что проституированные женщины находятся на низшей ступени в обществе. «Женщины в проституции — это женщины, которые доступны для геноцида», — писала Андреа Дворкин («Проституция и власть мужчин», 1992).
Почему тогда фемицид невидим
Ключевую роль в том, как общество воспринимает и осмысляет проблему фемицида, играют медиа. И именно от того, как журналисты рассказывают о случаях насилия, зависит:
- видим ли мы в них частные бытовые драмы или же часть структурной проблемы;
- романтизируется ли убийство женщины как «трагедия страсти», или же подчеркивается его связь с гендерным неравенством и культурой насилия.
Анализ медиа, представленный в книге Любавы Малышевой «Фемицид», выявил схожие тенденции: обвинение жертвы, её дегуманизация, оправдание преступника через «смягчающие» обстоятельства вроде алкоголизма, потери работы или «ревности», эротизация насилия, подача убийства как исключительного случая и очень частое избегание слова «фемицид».Отсутствие термина в медиапространстве не означает отсутствия самого явления. Напротив, невидимость фемицида — результат того, что насилие над женщинами часто описывается другими словами и романтизируется.
Часто используются эвфемизмы. «Семейная трагедия», «любовная драма», «жертва несчастной любви», «убил в порыве страсти», «бытовой конфликт», «ревнивый мужчина не сдержал эмоций» и другие подобные заголовки не только маскируют явление фемицида, но и романтизируют убийство женщин и создают из акта фемицида яркий боевик, который отвлекает внимание от самой проблемы.
Фемицид не может использоваться как кликбейтный заголовок, чтобы увеличить количество читател_ьниц или привлечь рекламодателей. Цель статей о фемициде — привлечение внимания к проблеме и маркировка фемицида, дабы повышать информированность о проблеме.
Убитую нужно называть убитой, а не погибшей или умершей. Во многих статьях основное внимание уделяется не жертве, а преступнику: его имени, возрасту, профессии, «мотивам», которые нередко звучат как попытка оправдания. Женщина же часто превращается либо в обезличенное тело, либо в чью-то «бывшую жену», «сожительницу», «подругу», то есть обозначается через степень её близости с убийцей.
Да, фокусироваться на жертве, её истории, подчеркивать, что это преступление на почве ненависти к женщинам, не так кликбейтно. Да, ссылки на НГО, мнение эксперток, отсутствие сенсационности — всё это менее «удобно» для заголовков. Но фемицид — не повод для шоу.
Интересно посмотреть, как беларусские независимые медиа пишут о фемициде. Даже в демократическом поле язык и фокус материала нередко уводят от сути проблемы, также используются мизогинные формулировки. Разберём на примере. Как точно не стоит писать о фемициде, показывает статья «Зеркала».
Не так — всё. Само преступление обесценено: «избил», а не убил, «подруга», а не женщина, не человек. В статье подробно описан убийца: его алкоголизм, бедность, «трудная жизнь», что звучит почти как объяснение или оправдание. Про жертву мы не узнаем почти ничего, кроме того, что она якобы «сама не ушла» — классический виктимблейминг. Формулировка «случилась трагедия» умаляет факт систематического насилия.
Подробности в заголовке «закопал труп во дворе» работают на кликбейт, а не на понимание сути — это систематический фемицид, а не «инцидент». Женщина обезличена, а мужчина, как и всегда, в центре.
Слово «фемицид» в таких СМИ, как «Зеркало», «Белсат», «Медиазона», «Радыё Свабода», либо вообще не фигурирует в заголовках, либо используется только в форме цитат или названия организаций.
Как* писать о фемициде — выбор. Либо используется патриархальная риторика, либо феминистская. СМИ должны помогать обществу понимать проблему фемицида и рассказывать о ней.
Как страны борются с фемицидом
Нет ни одной страны, в которой не происходит фемицид. Однако в подавляющем большинстве стран нет законодательного определения фемицида и фемицид ничем не отличается от убийства в уголовном праве.
Лишь немногие страны законодательно признаю фемицид отличным от убийства — и большинство таких стран в Латинской Америке. В США фемицид не выделен в качестве отдельного преступления. В странах ЕС — только в Бельгии, Мальте, Кипре и Хорватии. В Италии законопроект о внесении в уголовный кодекс термина «фемицид» находится на этапе рассмотрения.
Всё это — результат титанического труда активисток, и он потребовал многих лет лоббирования проблемы фемицида в том или ином государстве. Никто не даёт женщинам права — женщины их выгрызают. И, к сожалению, достижения женщин очень легко отобрать, если они не нравятся мужчинам. Самый яркий пример — нынешний президент Аргентины Хавьер Милей намерен исключить из аргентинского Уголовного кодекса понятие «фемицид». В своём выступлении на Всемирном экономическом форуме в Давосе он заявил, что «радикальный феминизм — это искажение концепции равенства».
Согласно последним данным ООН, в 2023 году не менее 85 тысяч женщин были убиты по гендерному признаку, то есть только за то, что они женщины.
Однако эта цифра даже близко не отражает реального масштаба проблемы. Во многих странах убийства женщин не регистрируются отдельно от общего числа убийств, часто отсутствуют сведения о поле преступника и мотивах преступления. В сельских и удалённых регионах данные могут не поступать в официальные отчёты или теряться в процессе обработки. В большинстве стран убийства женщин на гендерной почве вообще не считаются отдельным преступлением, из-за чего тысячи случаев остаются незамеченными или неправильно квалифицированными.
Лоббирование мер о противодействии фемициду — это не работа исключительно активисток. Да, именно они первыми поднимают тему, настаивают и объясняют важность. Но женская жизнь — это не «активистская повестка», а вопрос справедливости и прав человека. Государства обязаны внедрять системы учёта и анализа гендерного насилия, финансировать исследования, обучать полицию, собирать статистику и вводить фемицид как отдельное преступление в законодательство. Женщины — половина человечества. И нас должны перестать убивать только за то, что мы родились женщинами.
