На выпускной в 4-м классе мама позволила мне накрасить ресницы — мне было 10, и я была невероятно счастлива. Через два года, в 12 лет, я впервые поймала себя на мысли о том, что мне срочно нужно удалить волосы на своих ногах. Уже в 15 вместе с подругой мы мечтали накопить на липосакцию, а в перерывах плакали о том, что не весим заветные 47 килограммов.
Возможно, ты задумывалась о том, почему маленькие девочки в принципе начинают интересоваться макияжем, брить своё тело, сидеть на опасных диетах и копить деньги на визит к косметологине. Приглашаю тебя в свой материал, где я объясняю, что такое адаптивки, и предлагаю посмотреть на них не через привычную призму «личного выбора», а через вопрос: кому нужно, чтобы мы тратили столько сил, времени и денег на «красоту»?
Лена
Авторка статьи, феминистка, блогерка
В этом тексте я обращаюсь в первую очередь к женщинам, потому что адаптивки — это явление, которое исторически и культурно направлено именно на нас. Женщин с детства приучают следить за внешностью, воспринимать уход и «украшение» как обязанность и меру собственной ценности.
Важно отметить, что цель этой статьи — не осудить и не раскритиковать женщин, которые делают эпиляцию, макияж или носят каблуки. Мы все живём внутри системы, которая формирует эти привычки и ожидания. Моя цель — поговорить о сути этих практик и предложить задуматься: действительно ли это наш выбор — или навык выживания в мире, где женское тело постоянно оценивают.
Отдельно хочу подчеркнуть: я сознательно использую коллективное «мы». Здесь «мы» обозначает не стирание различий между женщинами, а признание системности угнетения и солидарности в его осмыслении.
Адаптивки — это что?
Адаптивки (или адаптивные предпочтения) — это бьюти-практики, которые делают женщины, чтобы адаптироваться к патриархальным и капиталистическим стандартам «красоты» и избежать порицания.
Что можно отнести к адаптивкам?
Например, бритьё ног, ношение каблуков, утягивающую сексуализированную одежду, пластическую хирургию или строгие диеты ради «идеальной фигуры».
На первый взгляд эти практики могут казаться личным выбором и осознанным желанием — в этом и проявляется природа адаптивок. Мы уверены, что делаем это всё по собственной воле и ради себя, но на деле это дополнительная нагрузка, которая требует от нас сил, времени и денег.
Поэтому дальше я предлагаю поразмышлять, почему мы тратим столько ресурсов на «красоту» и действительно ли это наш выбор.
Адаптивки — это третья смена для женщин
Вероятно, ты слышала термин «вторая смена». Так называют домашнюю работу, которую женщины делают после основной — готовят, убирают, заботятся о детях. То есть после работы на работе начинается ещё одна — дома*.
Но если второй смене бросают вызов всё больше женщин, ибо в одиночку мыть полы, ухаживать за детьми и пожилыми родственни_цами, готовить и быть бесплатной менеджеркой для всей семьи ощутимо неприятно, то уловить бремя третьей смены явно тяжелее.
Ведь наносить макияж действительно может быть приятно, правда? Но мы часто не задумываемся, сколько (в том числе и невосполнимых!) ресурсов тратим на бьюти-практики. Мы делаем их так часто и так регулярно, что все эти ритуалы стали негласной третьей сменой, которую мы добровольно выполняем с малых лет до самой смерти. А тратим мы, кстати, очень много: от часа до четырёх часов в день и от 184 до 240 евро в год (и это только расходы на косметические средства, без учета посещений салонов, процедур депиляции, маникюра и других бьюти-услуг).
Откуда мы берем столько времени и денег? Забираем в первую очередь у самих себя — у потенциального отдыха, сна, хобби или банального ничегонеделания (а это еще не учитывая того, что макияжу, бритью, хождению на каблуках надо научиться).
Как распознать адаптивки
Адаптивки встроены в нашу повседневную жизнь так искусно и преподносятся как «естественный порядок вещей», что разглядеть их бывает сложно. Тем не менее есть признаки, по которым их можно распознать:
- ожидаются только от женщин и требуют от нас много времени, денег и сил;
- подкрепляют патриархальные представления о том, какой должна быть женщина: выбритой, стройной, ухоженной;
- связаны с болью или дискомфортом (каблуки, эпиляция, тесная «женственная» одежда, косметическая хирургия и т.д.);
- являются товаром с искусственно созданным спросом* и могут вредить здоровью (каблуки повреждают ноги и позвоночник; бритьё вызывает раздражение кожи и повышает риск некоторых заболеваний; в косметике часто присутствуют токсичные компоненты; инъекции ботокса и гиалуроновой кислоты, а также пластические операции сопряжены с медицинскими рисками; строгие диеты приводят к сбоям цикла и нарушениям работы организма);
- при отказе выполнять адаптивки женщина чувствует давление общества, вину или собственную неполноценность (комментарии вроде «ты что, заболела?»; травля за волосы на теле и даже на руках; если звезда решает не закрашивать седину — осуждение за естественное старение).
* Так, в начале XX века компании, выпускавшие бритвы, столкнулись с насыщением мужского рынка и начали активно продвигать бритьё как «обязательный элемент женской гигиены». Сначала эта идея подавалась как новейшая модная тенденция — реклама появлялась в журналах для женщин из высшего класса, которые первыми следовали за модой и формировали стандарты. Постепенно акцент сместился: гладкая кожа стала восприниматься не просто как дань моде, а как признак чистоты и ухоженности. Так обычная коммерческая стратегия превратилась в культурную норму — а затем и в ещё одну обязанность для женщин.
Остановиться можно было бы на самом первом пункте, так как главное в адаптивках — то, что они направлены именно на женщин. Этим всё сказано.
Кто-то может возразить, что сегодня всё реже можно услышать «женщина должна краситься». Теперь это якобы звучит мягче: «женщина должна быть ухоженной». Но под этим «ухоженной» скрываются прежние требования. Для мужчины «ухоженность» — это чистые волосы и рубашка, а для женщины — гладкая кожа, «свежий вид» (что значит всё равно макияж), стройное тело и молодость без признаков возраста. Ожидания остались, просто поменяли форму.
Минская фотографка Лина Дрейк постоянно сталкивается с осуждением за то, что она якобы «неухоженна». В этом рилсе Лина пытается защитить себя и размышляет, почему ухоженность это не про декоративную косметику. Комментарии под видео — хрестоматийные.
Может показаться, что если учитывать все эти критерии, то под адаптивки попадает огромное количество вещей. И именно в этом суть проблемы. Пока мы не задаём себе вопрос, мы не замечаем, насколько глубоко в нашу жизнь вплетена пропаганда «красоты». Но как только начинаешь всматриваться, становится видно, что эти практики буквально повсюду. И это знание не отменяет их существование, а наоборот подчёркивает, насколько они сильны и как умело маскируются под «нормальное» и «естественное».
«Разве макияж, маникюр, бритьё не могут быть моим личным выбором»?
Тут важно задаться вопросом: насколько этот выбор действительно свободен и не продиктован желанием избежать осуждения, упрёков и чувства вины?
«Что-то на самом деле не является выбором, если люди не могут от этого отказаться» (Fahs, Unshaved, 2022).
Действительно ли мы делаем это исключительно «для себя»? Действительно ли для себя — вставать на час раньше, лишая себя сна, чтобы нанести макияж? Терпеть боль эпиляции, колоть себе что-то в здоровое тело, ложиться под нож, лишать себя пищи ради «идеала»?
Именно поэтому важно разобраться, откуда берётся это «для себя». Выбор не существует в вакууме — он формируется культурой, в которой мы растём. Девочки не рождаются с любовью к эпиляции, каблукам и диетам — их этому учат. С раннего возраста им показывают, что красота — это обязанность. Конечно, это не происходит резко — прямое принуждение и сила редко приносят результаты. Поэтому на нас воздействуют мягко — сильнее всего через массовую культуру*.
Помните наборы детской косметики «Принцесса» и «Маленькая фея»? Помните детские энциклопедии для девочек, где нам, помимо всего прочего, рассказывают о том, как красить ногти, делать причёски и пользоваться косметикой? Помните фильмы и мультики, где принцессы и звёзды старшей школы — это всегда эффектные конвенциональные красотки с идеальным макияжем и причёской?
Всё начинается с детства — аккуратно и незаметно, что мы даже не успеваем понять, где нам расставили ловушки. Вся культура вокруг нас заточена на то, чтобы научить маленькую девочку беспокоиться о своей внешности. И что не менее важно: всему этому не научат мальчиков. Находясь в этом всём, странно было бы всего этого не захотеть, когда с малых лет нам преподносят это как что-то естественное и не поддающееся сомнению. Женщины красятся, мужчины — нет. Таков порядок вещей (нет).
* Эти процессы можно рассматривать через теорию культурной гегемонии Антонио Грамши: когда власть удерживается не только насилием, но и через контроль над культурой и нормами. Угнетённые начинают видеть мир через призму интересов угнетающих, даже если это противоречит их собственным. В этом смысле забота о «красоте» для девочек перестаёт быть личным выбором и превращается во встроенную норму общества.
Близкая идея есть у психологини Ди Грэм в труде Loving to Survive (Graham, 1994), которая предложила понятие социального стокгольмского синдрома: женственность как адаптация к мужскому насилию и угнетению. Подобно заложницам, женщины начинают принимать интересы угнетателей за свои собственные, чтобы выжить и снизить риск насилия.
Феминистки второй волны активно критиковали практики красоты и рассматривали их как один из элементов системной мизогинии. Для чего патриархату нужны адаптивки? Шейла Джеффрис в своей книге «Красота и мизогиния» даёт чёткий (хоть и, возможно, жёсткий) ответ:
«Практики красоты необходимы для того, чтобы можно было различить пол. Практики красоты создают, а также представляют “различие” между полами».
По сути, авторка говорит о том, что практики красоты служат способом визуального разделения полов. Они делают различие между мужчинами и женщинами немедленно узнаваемым — маркируют нас, чтобы сразу было ясно, кто принадлежит к «доминирующей» группе, а кто к подчинённой.
Такое визуальное разделение поддерживает систему неравенства: мы с первого взгляда определяем, мужчина перед нами или женщина, и автоматически начинаем относиться по-разному. Мужчин чаще воспринимают как тех, кто действует и имеет власть, а женщин — как тех, кто украшает и подчиняется. Если бы эти внешние различия исчезли, поддерживать привычные роли и ожидания было бы гораздо сложнее. Поэтому совсем неважно, нравятся ли какие-то практики мужчинам или нет. Сама их суть в том, что они существуют, чтобы отличить нас от мужчин.
С популяризацией третьей волны феминизма (с 1990-х годов), «расцвета» порнографии, адаптивки стали всё реже критиковаться. Choice feminism рассказывает нам, что женщины делают практики красоты для себя, это выбор и эмпауэрмент (то есть «наделение силой»). Но какая сила в том, чтобы обременять себя ежедневной дополнительной нагрузкой? Да, женщины вполне могут говорить, что макияж придаёт им силы, но интересный вопрос в том, что лишает их силы, когда они не носят маску («Красота и мизогиния», Джеффрис, 2005)?
Почему женщины не могут просто не делать ничего? То есть обладать той же привилегией, что и мужчины? Почему женщинам так трудно выйти в свет с «голым» лицом? Почему женщины лишены этого выбора изначально?
Феминистки запрещают?
Критикесс практик красоты часто обвиняют в том, что они забирают у женщин субъектность, лишают их права выбора и вообще постоянно что-то женщинам запрещают. Давай разберем каждый тейк по отдельности.
Объясняя истоки практик красоты, нельзя забрать у женщин субъектность. Субъектность у женщин как раз таки забирают практики красоты. Безусловно, признать, что с самого рождения тебя заставили заниматься «красотой», сложно. Как пишет Грэм, женщинам легче верить в «природность» женственности и собственного выбора использовать практики красоты, потому что иначе пришлось бы признать, что наше поведение контролируется внешними переменными, то есть применением силы со стороны мужчин. Признать это означало бы «признать террор над собой».
В этом случае критический подход к адаптивкам как раз возвращает женщинам право выбора. Он помогает увидеть, что «естественное желание быть красивой» сформировано культурой, и только осознав это, можно выбирать по-настоящему, а не по правилам, навязанным извне.
У феминисток нет ни власти, ни права что-либо запрещать женщинам. Женщина — не ребёнок, не заключённая и не рабыня, чтобы ей диктовали, что можно или нельзя. Цель не в том, чтобы отобрать у кого-то помаду, а дать другой угол обзора на привычные с детства практики и предложить иной вариант.
* Дополнительный момент к рефлексии. В своей книге Шейла Джеффрис утверждает, что западные практики красоты должны быть признаны вредящими культурными практиками по причине их соответствия определению ООН: вредящие культурные/традиционные практики понимаются как наносящие ущерб здоровью женщин и девочек, осуществляемые в интересах мужчин, создающие стереотипные роли для полов и оправдываемые традицией.
Отказ от адаптивок: пару простых советов
Когда начинаешь разбираться, что такое адаптивки, следующим шагом может стать желание попробовать жить без них — хотя бы частично. Если у тебя тоже появится такое желание, хочу дать пару простых советов, подсказанных собственной практикой, чтобы сделать этот путь бережным и безопасным.
Отказ от адаптивок может быть эмоционально тяжёлым — иногда он вызывает чувство тревоги, растерянности или даже дереализацию. Делай это, когда у тебя есть на это силы. Менять свой образ жизни и восприятие себя действительно непросто.
Не нужно отказываться от всего сразу. Например, я начала отказываться от макияжа летом — когда с плотным макияжем просто-напросто жарко и максимально некомфортно. А начать отказываться от бритья можно зимой, когда все и так ходят в штанах.
С теми людьми, с которыми ты чувствуешь себя комфортно и от которых не ожидаешь осуждения, сексистских шуток или глупых вопросов.
Отказаться от того, что привито с детства, — сложно. Это нормально, если у тебя получается медленно или не получается вовсе. Это не провал, а показатель того, насколько глубоко эти нормы в нас встроены. Это не твоя вина.
Когда отказываешься от привычных занятий, которые нас приучили воспринимать как заботу о себе, может появиться пустота и недостаток приятных действий для себя. Можно начать заботиться о себе более реальными способами: обеспечивать себе здоровый сон, есть любимую еду, регулярно посещать врачиню и сдавать анализы, посвящать время хобби и отдыху.
И важный момент напоследок: никакие адаптивки не делают тебя плохой или неправильной «феминисткой». Феминизм — это не про внешность, а про взгляды и осознанность. Отказ от адаптивок — не обязанность, а возможность. Возможность попробовать жить чуть свободнее, без страха и без привычного сценария «надо».
Статья создана в рамках проекта «Together 4 values — JA», который совместно реализуют организации ІншыЯ і Razam e.V. при поддержке Министерства иностранных дел Федеративной Республики Германии.
